Ложь Банденгана

25 ноября. Утро мы провели в рыбацкой деревушке Банденган. Большие квадраты парусов - серых с черными штрихами - медленно плывут к пристани. Выступающие из воды носы лодок расписаны завитками, каждый из которых формой своей напоминает огромный глаз. Море уже отступает, и днища лодок вязнут в иле. Рыбаки спрыгивают в воду - она им по самую грудь - и, напрягаясь изо всех сил, толкают свои суденышки к берегу. Серое море заполнилось рыбаками: шагая по грудь в воде, они несут на плечах тяжелые парусники.

Банденган - рыба. Деревня приняла название рыбы, которой она живет. Здесь ее не только ловят, но и разводят. Вдоль побережья много искусственных водоемов. Их засевают икрой, собранной у Сулавеси. Этим промыслом, который якобы занесен индийцами, занимаются не менее восьмисот лет. В течение восьмисот лет тысячи людей (на сегодняшний день двести пятьдесят тысяч) живут рыбой, во всяком случае ее хватает, чтобы есть досыта. Вот уже восемьсот лет, как в Банденгане свирепствует малярия, - ее распространению, без сомнения, способствует наличие водоемов, в которых развиваются личинки комаров.

Написав это, я как будто противоречу самому себе - признаю справедливость нашего жизненного устройства. Восемьсот лет жизнь продолжается вопреки малярии. С прошлым покончено. На расстоянии история всегда похожа на божье благословение. Но нет же! С прошлым не покончено. В нем есть что-то незавершенное, в нем что-то "не так". Его мертвые умерли, не дожив своего века; его годы не были полноценными. Лгут столетия. Тишина, исходящая от них, не дышит миром. Здесь все было несправедливо. Восемьсот лет тянулось это существование, которому не должно быть места на земле.

"Panas tes", или "то жарко, то холодно", - как называют здесь малярию - по-прежнему дает себя знать. Круглый год в школьных журналах читаем: "Отсутствует из-за малярии". Детская смертность превышает пятнадцать процентов. Каждый человек ежемесячно проводит два-три дня дома в бреду, стуча зубами и обливаясь потом. Когда смерть начинает чересчур вольно хозяйничать в деревне, мэр Банденгана берет шляпу, обертывает чресла праздничным батиком - куском разрисованной от руки материи, из которой индонезийцы делают себе нечто вроде юбок, - и отправляется к губернатору провинции. Он возвращается с запасом хинина и бесплатно раздает его населению. Но люди не очень любят хинин. В Банденган дважды присылали бригаду для опрыскивания жилищ раствором ДДТ. После первого такого посещения комары исчезли. Потом они вернулись. Бригада опрыскивателей - тоже. Но на этот раз комары не улетели. Малярийный комар "sundaicus" перестал поддаваться действию ДДТ. Теперь предполагается заменить этот препарат диэлдрином. Можно также рекомендовать жителям Банденгана профилактические средства от малярии. Следует принять и уже принимаются срочные меры. Если нельзя уничтожить комаров, нужно попытаться ликвидировать источник зла. Он - в человеке. Как в три года истребить комаров?! За это время люди, заболевшие малярией, успели бы выздороветь. Вот проблема, над которой следует поломать голову.

27 ноября. Вечер в Семаранге. Я впал в уныние. Зато врач и индиец-энтомолог сохраняют полное присутствие духа. Они пичкают себя противомалярийными Лекарствами, спят за белыми сетками, разрабатывают Пданы, бегают по деревням. Я расстаюсь с ними и отправляюсь в Семаранг. С наступлением темноты у входа в город собирается большой базар. Просторная площадь застроена палатками, ярко освещенными ацетиленовыми фонарями; здесь продается одежда, ткани, домашняя утварь. Часто товары свалены прямо на земле у ног торговцев.

Из ресторанов, устроенных под открытым небом, в неподвижном вечернем воздухе распространяются запахи жира и пряностей. Сидя на корточках среди тысячи причудливых предметов, прорицатели, дабы привлечь внимание прохожих, "взглядом" удерживают кинжал в вертикальном положении на острие.

Целый угол на базаре отведен медицине, медицине без дипломов, которой чаще всего занимаются индийцы. У них есть кое-какой настоящий инструментарий: аппарат для измерения давления крови или электроды для испытания рефлексов. Это придает им солидность. Не стесняясь толкущихся вокруг зевак, они занимаются промыванием глаз, лечением зубов. Яркий свет ацетилена обостряет черты запрокинутых лиц пациентов. Больные - горожане, одетые в современное платье, но бедно. У них смышленый вид. Быть может, некоторые из них умеют читать. Без особого воодушевления отдают они себя в руки шарлатанов.

В толпе никто громко не разговаривает, не смеется. Индонезия серьезна. С выражением загадочного терпения на лицах люди медленно прохаживаются, широко расставив ноги и вывернув ладони наружу. Загадочного! Опять эти заранее сложившиеся представления об Азии. Что загадочного в ожидании?

Завтра я покину Семаранг. В последний раз брожу по его вечерним улицам...