Глаза Уттар-Прадеша

7 декабря. На заре мы выезжаем из Дели и едем по холодной, еще тяжелой пыли. Я весь в ожидании встречи с индийской деревней. Позади высятся минареты и купола мусульманской части города. Всего остального глаз не улавливает. По мере того как мы удаляемся, город все шире открывается нашему взору. Мы держим путь на Пенджаб - район, который я представляю себе более гористым, чем этот, более зеленым, более "диким". В Дели живописные рестораны. В одном из них, куда мы зашли вечером, подают жареных цыплят, покрытых тонким слоем красной краски. В мощеном полу кухни открывается дыра, в которой алеют горящие угли. Повара опускают туда длинные железные вертела с цыплятами и вращают их в руках, обмотанных тряпками. Блики огня пляшут на покрытых потом лицах. Повара смеются, ускоряют движения, отдергивают руки - играют с огнем. Веселенький ад.

Становится совсем светло. По обочинам дороги тянутся вереницы мужчин и женщин. Куда они направляются? Люди закутаны в куски хлопчатобумажной ткани, у некоторых мужчин из-под ткани выглядывают брюки. Никто из идущих не несет с собой инструментов. Кое-кто держит в руке узелок. И тем не менее все шагают в одном направлении - упорно, степенно, а подчас и торопливо. Наша машина обгоняет пешеходов, покрывает их тучей пыли. Солнечные лучи бьют в лицо слепят глаза.

Мы так и не добрались до Пенджаба - свернули и остановились в небольшом городке. Это было обусловлено: я прибыл сюда осматривать глаза.

Удивительные сюрпризы преподносит мне судьба с тех пор, как я покинул Францию! На обыкновенную географию наслаивается другая - география человеческая. Мне недостаточно знать, что тот или иной человек отличается от меня цветом кожи, говорит на другом языке, живет другой мыслью, поклоняется иным богам, ест руками коричневую или зеленую пищу, по- своему ходит и любит; я жажду заглянуть к нему внутрь, увидеть его болезни. Мне необходимо познать омуты и водопады текущих в нем потоков, зной лихорадки, загрязненность крови, густые тени пальм, выросшие на сердце, всю слепоту животворящей природы, самую смерть, поступи которой внимают в ночи, как шуму близкого прибоя. Мало того, что я кружу в этом лабиринте стран, надо еще, чтобы я проник в лабиринт человеческих страданий. И тут я ощущаю свою беспомощность - мое путешествие превратилось в приобщение к святым тайнам.

В данный момент меня интересуют глаза. В это теплое утро все освещено ярким светом. А там, где мы сейчас находимся, - в Уттар-Прадеше, - трахома: ею страдают около пятидесяти процентов детей до семи лет, семьдесят восемь процентов детей в возрасте от семи до пятнадцати лет и восемьдесят процентов взрослых. Из пятидесяти взрослых, подвергнутых исследованию, у сорока двух плохое зрение, а восемь человек, как выражаются окулисты, "практически и офтальмологически слепы".

Трахома - инфекционное заболевание глаз, распространенное главным образом в жарких странах. Болезнь эта вызывает тяжелые поражения слизистых оболочек, век, роговицы и сопровождается серьезными осложнениями - гнойным конъюнктивитом, отеками. Бывают случаи, когда трахома проходит сама собой, оставляя страшные следы; порой же дело кончается слепотой. Я прекрасно понимаю, что такое определение с научной точки зрения весьма несовершенно. Но вот, перейдя голое поле, я попадаю в деревню, вижу детей, взрослых; мы выворачиваем им веки, встречаем взгляд их изъязвленных глаз - и я начинаю понимать, что значит трахома. Это белый с голубым отливом налет, покрывающий радужную оболочку, под цвет рога или перламутра, это взгляд, теряющийся в поисках нужного направления, это белые глаза под гноящимися веками, обрамленными с внутренней стороны нарывчиками...

Мы посещаем несколько школ. Пока школ этих еще очень мало в Индии, хотя правительство стремится увеличить их число. Как прекрасно, что с каждым годом все больше индийских детей сможет учиться читать. Но здесь, в Уттар-Прадеше, они глядят в книгу глазами, изъеденными болезнями.

Мы переезжаем с одного места на другое. По-прежнему ослепительно ярко светит солнце. Пейзаж как бы окрашен светлой охрой - похоже, что это бугры ссохшейся глины, поросшие выгоревшей травой. Деревни окрашены в тот же цвет, что и земля У домов сушатся лепешки навоза - запасы топлива. Мне чудится, что здесь трахома витает в воздухе, что она растворена в этом пейзаже. Нет, я кажется, говорю что-то не то...

Югославский врач-офтальмолог служит нам гидом. Совместно с индийскими врачами он руководит мероприятиями по выполнению проекта, выработанного правительством с помощью Международной организации здравоохранения. Изучается план борьбы с трахомой. Больница и институт офтальмологии при местном университете используются для научных исследовании и лечения. Намечено установить точную статистику случаев и причин заболевания трахомой в Утгар-Ирадеше и Пенджабе и одновременно перейти к эффективной борьбе с этой болезнью. Некоторые антибиотики, в частности ауреомициновая мазь, излечивают трахому. Лечение болезни длительно. Однако подобные массовые мероприятия требуют тщательной подготовки. Здесь в этом отношении предприняты лишь первые шаги...

Напрасно я смутился, когда высказал мысль, будто трахома тут витает в воздухе. Это жестокая правда здешней жизни. По раскинувшейся вокруг оголенной земле часто гуляют ветры. Они разносят кремнезем. Пыль забивается в рот и в глаза - опасная пыль. Если рассмотреть ее под микроскопом, можно заметить, что она состоит из твердых частиц, отточенных и заостренных из своеобразных кристаллических шипов. Они ранят слизистую оболочку глаз. Эти мельчайшие ранки открывают дорогу инфекции. А тут еще и дым от очагов в домах печей здесь не знают. Женщины вытирают воспаленные глаза краем сари. Если ребенок, сидящий на руках у матери, заплачет, она вытрет ему слезы тем же куском материи. Таким образом трахома переходит от матери к ребенку, от ребенка - ко всем членам семьи. Здесь принято подводить глаза каджалом специально приготовленной сажей. Мужчины, женщины, дети - все норовят приукрасить себя с помощью сажи. Одной и той же палочкой каджала пользуются все члены семьи. Но разве некоторые врачи не утверждают, что каджал обладает антисептическими свойствами? А другие не говорят, что дым костра в домах безвреден? В этих местах у одних глаза белые, у других - красные, а третьи - ослепли. Глаза слепых не слезятся: трахома разрушает слезные железы. Тут ни слепота, ни смерть не вызывают слез.

Истина - суровая, как эта земля на ветру, заключается в том, что люди, живущие здесь, страшно бедны, а трахома извечный спутник нищеты. Вода здесь редкость а мыло - чудо. Инфекция везде. Люди трут глаза. Целый день мы ходим по деревням. Кругом мухи. Они садятся мне на глаза: они привыкли к гноящимся глазам. В тени землянок электрический фонарик врача освещает зрачок. Мужчина ли, женщина или ребенок - все послушно запрокидывают головы. В этот момент вокруг нас царит полная тишина. Я наклоняюсь. Тонкий луч света - наше внимание, наша дружба, напоминает поиски чего-то сокровенного.

Мы уезжаем. Здесь я видел главным образом глаза, сотни глаз, - собрал огромный урожай пораженного пятнами винограда. Что же надо делать? Прежде всего принять меры против болезни и, как я уже сказал, побольше узнать о ней. Затем разослать по деревням лечебные бригады. Но в Индии еще недостает медицинского персонала. И потом нельзя забывать о жизни, условиях жизни. Нужно поднять экономику этой страны, обучить ее народ правилам гигиены.