Бог Нил

Нил, 1 марта. В Хартуме мы поселились на колесном пароходе, пришвартованном к берегу: на нем размещают путешественников, для которых не нашлось свободных номеров в отеле на пристани. Течение бесшумно омывает корпус судна, пребывающего в терпеливой неподвижности.

После бесчисленных переездов и прибытий, после стольких раскаленных пейзажей, промелькнувших мимо, после множества мест, оставлявших за собой лишь сумбур раздраженного любопытства, я очутился вдруг здесь, и день или два, погрузившись в полную неподвижность, буду исподволь вслушиваться в говор вод, бегущих подо мной и вокруг меня.

Я понапрасну тревожился. Вперед движутся лишь большие страны, объединенные, как реки, извечно стремящиеся к морю, откуда ведет свое начало круговорот воды в природе. Люди же только переезжают с одного берега на другой, обеспокоенно следя за волнениями стихии. Но никогда взор наш не охватит реку на всем ее протяжении, никогда не услышим мы на ней ничего, кроме надрывных вздохов бурлаков, вздохов, которые так же быстро изглаживаются, как след, оставленный на поверхности воды.

Я повидал с десяток стран, представших предо мной в своей обнаженной правде. Страны эти продолжают свой путь - рядом со мной и без меня, - как эта древняя река, на которой я всего лишь пассажир, бросивший якорь в Хартуме. И все-таки я завершу свои записи очевидца, даже если позднее они покажутся несуразными.

Нам предстоит подняться вверх по Нилу. В этой стране можно идти навстречу правде, только плывя против течения.

Подобно Египту, простым продолжением которого он и кажется, Судан живет Нилом. Точнее - двумя Нилами, которые соединяются в сердце страны, в Гезире, образуя обширный треугольник, очерченный водой и сулящий плодородие. Таким образом, в Судане гораздо больше возможностей для развития сельского хозяйства, чем в Египте, где жизнь гнездится лишь в долине. Больше того, Судан - это огромная страна, расстилающаяся с севера на юг на две тысячи километров. В экваториальной части Судана - болота и река, что позволяет разводить специфические африканские культуры.

Надо полагать, что в недалеком будущем большие ирригационные работы превратят Судан в одну из самых значительных стран арабского мира. По числу жителей (8-9 миллионов) Судан занимает место сразу за Египтом и стоит рядом с Саудовской Аравией.

Судан - первая страна в мире, пришедшая к независимости посредством выборов. Присоединенный к Египту после ухода англичан, которые делили с Каиром управление этим совладением, Судан обратился к международным организациям, и ему было предложено самому определить свою судьбу. Судан проголосовал за независимость и установил ее без излишней шумихи. Без всякого вызова, с тем же молчаливым прилежанием, он продолжает сегодня преобразовывать свою территорию и создает на африканском востоке, от берегов Красного моря до лесов Убанги, самую современную из великих наций ислама.

В пустыне, тянущейся от светло-желтых просторов Нубии до баобабов Экватории, Гезира - сплошной огромный оазис. Поражают ее зеленые поля, пересеченные каналами. В недалеком будущем при помощи новых плотин площадь плодородной земли возрастет примерно до шести миллионов акров и будет составлять около двадцати пяти тысяч квадратных километров. Чуть-чуть меньше, чем вся Голландия... Но то будет жаркая Голландия, в которой станут разводить лучший в мире хлопок. Он и сейчас уже растет здесь.

В настоящее время площадь Гезиры составляет всего четыре с половиной тысячи квадратных километров. Через год-два она удвоится, как и численность населения, которое будет насчитывать миллион человек. Вода здесь уже повсюду, и с каждым днем новые каналы врезаются в земли, пока еще не обработанные. Эту ирригационную систему обеспечивает плотина Сеннар, удерживающая на Голубом Ниле миллиард кубических метров воды. Плотина эта была построена англичанами в 1926 году, надстроена несколько лет тому назад и теперь может одна обеспечить орошение площади, предусмотренной первым планом развития Гезиры.

Другую плотину предполагается соорудить в Росейресе, тоже на Голубом Ниле, неподалеку от границы с Эфиопией. Плотина будет задерживать три миллиарда кубических метров воды. Наконец, суданцы предполагают воздвигнуть третье сооружение, поменьше, на реке Атбаре. Трудности финансирования этих работ (плотина на Росейресе, включая каналы и дамбы, обойдется в сорок пять миллиардов франков) могут отодвинуть сроки их выполнения, а, кроме того, судьба этого мероприятия зависит от дипломатических отношений между государствами.

По условиям соглашений, заключенных между Суданом и Египтом, обе страны поделили между собой воды Нила. Раздел неравный: из восьмидесяти четырех миллиардов кубических метров воды, составляющих годовой дебит Нила, Судан имеет право задержать всего четыре миллиарда. К тому же изъятие это разрешается производить ежегодно лишь с пятнадцатого июля по первое января. Египет забирает сорок восемь миллиардов кубических метров воды, оставшиеся тридцать два миллиарда уходят в море. Судан хотел бы использовать часть этого излишка.

Как увлекательна история больших рек! Я прошу, чтобы эту историю мне рассказали со всеми подробностями. Вечером в своей каюте на судне, колеблемом тихой зыбью реки, я записываю то, что мне удалось услышать.

Завтра мы уезжаем в Гезиру.

3 марта. Зеленая равнинная страна, в которой еще мало деревьев. Это озелененная пустыня. Повсюду хлопок: там - еще в коробочках, тут - подрезанный, с торчащими белыми маковками. В небе летает огромное количество разнообразных птиц - их притягивает зеленое пятно Гезиры посреди пустыни. Благоденствие земли дает жизнь и небесам.

Весь день мы бродим вдоль каналов, похожих один на другой, останавливаемся в деревнях, расспрашиваем работников муниципалитета, крестьян.

Земля Гезиры принадлежит государству. Административное управление и заботы о развитии хозяйства сосредоточены в руках "Суданского совета по Гезире", который выступает в роли настоящего министерства. Земля распределена поровну между крестьянами. Каждый участок равен сорока акрам. Помимо зерновых культур, урожай которых крестьянин целиком оставляет себе, на определенной доле участка он обязан разводить хлопок. Когда урожай хлопка будет сдан, владелец получит за него сорок процентов стоимости; сорок процентов отойдет в пользу государства, двадцать - в фонд резерва, предназначенного на развитие Гезиры. Сейчас годовой доход каждого крестьянина составляет от двухсот до пятисот фунтов стерлингов - доход весьма высокий, если сравнить его с тем, который обычно получают земледельцы в этой части света.

Плановость распространяется не только на сельское хозяйство. В настоящее время идет большое городское строительство. Шестьсот деревень снесено и реконструировано на разумных началах. Каждая деревня управляется выборными представителями от населения. В Гезире много школ; на ее территории, которая не больше французского департамента, имеется современная больница, пятьдесят шесть диспансеров и семнадцать лазаретов.

Охрана здоровья в Гезире требует постоянных усилий. Процветание принесло сюда болезни. Вода - символ жизни в засушливой стране - несет с собой страдания и смерть. Вода дает Гезире плодородие, но она требует присмотра, ей нельзя доверять.

Два заболевания угрожают району: прежде всего малярия, передаваемая "anopheles Gambiae", личинки которого развиваются в водах каналов, и билгарциоз: крошечные моллюски, живущие в воде, дают приют личинкам этого паразита. Регулярное опрыскивание жилищ инсектицидом ДДТ почти полностью ликвидировало малярию в Гезире. В южной части района, где ирригационная система менее совершенна, а организация общества развивается медленнее, малярия еще осталась. Есть тут и кочевники, которые переносят инфекцию. Поэтому правительство Судана с помощью Всемирной организации здравоохранения разработало разумный проект борьбы с этой болезнью. Но билгарциоз по-прежнему распространен по всей Гезире.

Процесс заражения билгарциозом известен: покинув моллюска, личинка плавает в воде, пока не попадает через кожу в кровь купающегося человека. Эта болезнь, в других странах принимающая форму желудочно-кишечного заболевания, здесь поражает мочеточники и одновременно вызывает другие функциональные нарушения.

Для борьбы с билгарциозом, болезнью скорее изнуряющей, нежели смертельной (его передаче способствует здесь свежая вода тысяч каналов, пересекающих знойную страну), выработаны специальные законы: не разрешается строить деревни ближе чем за триста метров от каналов; под страхом смерти жителям запрещается купаться. Больше того, проводятся меры по оздоровлению воды. В нее высыпают мешки с медным купоросом - моллюски гибнут в воде, от которой синеют прибрежные травы.

Вода, подвергаемая химической обработке, что, между прочим, стоит очень дорого, настойчиво напоминает об оборотной стороне медали - о том, что благоденствие и счастье вечно стоят рядом с опасностью.

Жизнь в Гезире - это неустойчивое равновесие, которое держится на бдительности, повседневных мерах предосторожности. Угроза в воде, она в воздухе, даже в листьях хлопка, приносящего стране благосостояние. Приходится запрещать перевозку листьев, которые способствуют распространению паразита, и наказывать нарушителей. Здесь спасают жизнь от первородного проклятия. Но на этот раз исход борьбы, кажется, предрешен; жизнь спасена.

Даже если картина экономической, социальной и политической жизни в Гезире еще далека от совершенства, все же она находится на уровне той, какая наблюдается в странах Западной Европы, где сельское население наиболее обеспечено. Нищета исчезла, безработицы нет, санитарное состояние настолько улучшилось, что сегодня процент детской смертности равен проценту, зафиксированному в Европе, неграмотность ликвидируется... Постройка обеих плотин позволит четырем-пяти миллионам суданцев обрести такие условия жизни, каких в этих широтах еще не знавали.

Сегодня перед свободными суданцами стоят новые задачи. Независимость не только вернула народу его достоинство - она принесла ему счастье.

9 марта. И вот сквозь просветы в ещё по-зимнему густом тумане моим глазом открывается Женева - Женева с его оголенными деревьями, серым озером, гугенотскои пунктуальностью, швейцарской сердечностью, неброским космополитизмом. Для меня Женева олицетворяет забвение пустыни, отдых от чужих берегов.

Мое возвращение в Европу совершилось стремительно, с невольной поспешностью, напоминавшей бегства или дезертирство. За одну ночь я перешел из света в тьму, от наблюдений к воспоминаниям, от душевного волнения к мысли.

Вот и Европа с ее низким небом, край, где наше сознание водворяется на зимние квартиры. Мне пришлось совершить далекий путь в поисках лета, которое разбудило это сознание. Как было бы хорошо, если бы слово очевидца бросило свет не только на страдания и голод людей, но также и на их надежды. Как нужно, чтобы этот свет был жгучим!

Я убедился, что человечество не столь уж четко разделено на две половины. Не существует, с одной стороны, мира несчастья и бедности, а с другой - нашего мира. Не существует отдельно какого-то прошлого, тяжелого настоящего и некоего светлого будущего, которое преобразит наш мир.

Возвратившись в Европу, я не опускаю рук. И здесь у человека есть болезни, не те, что в Азии и Африке, порою не так определенно выраженные, более скрытые. Почти все мы соблюдаем правила санитарии и гигиены. Мы умираем в чистоте и, можно сказать, - от чистоты.

Меня принимают во Дворце наций. Блестящие и холодные коридоры, молчаливая деловитость, картина своего рода политической асептики. Здесь, в стенах Всемирной организации здравоохранения, в стандартных, похожих один на другой кабинетах, в их тишине определяют и изучают болезни человека, наблюдают за эпидемиями, получают воззвания о помощи, сообщают о посылке врачей и лекарств, вырабатывают планы борьбы за здоровье.

Здесь сконцентрированы все страдания мира, страдания без рыданий и слез, страдания безликие, выраженные в цифрах и диаграммах: проказа, чума, фрамбезия, малярия, трахома, туберкулез, слоновая болезнь, оспа, билгарциоз, бери-бери - эти язвы на теле свободы. Укусы насекомых, которыми кишат тропические ночи, изъеденные тела, желтый ребенок, несущий собственную смерть во вздутом животе, африканская женщина, стонущая на грязном тряпье в полумраке лачуги, старик, сидящий на индийской земле с терпением прокаженного, дрожащие от лихорадки люди, покойники, осыпанные пеплом, новорожденные, покрытые мухами, - все это существует одновременно в четырех концах земли при всем различии времени. Разве это не обидно?

В холодных, блестящих чистотой коридорах Всемирной организации здравоохранения нет ничего, кроме этой невидимой траурной процессии. И тут же мы, с нашими чистыми болезнями, невидимыми, как судьба, с обманчивыми глазами здоровых. Мы изгнали из нашего мира еще не всех злых духов. В нем еще царит болезнь - не столь смертоносная, как раньше, но она присутствует, а порою даже неизбежна. При всей нашей культуре нам есть от чего умирать. Сердечно-сосудистые заболевания стали основной причиной смерти в Северной Америке, почти по всей Европе и среди наиболее обеспеченных народов других континентов. Сердечная недостаточность или прекращение подачи крови в миокард все больше угрожает мужчинам, приближающимся к пятидесяти годам. Обильная пища, нервное напряжение, сидячий образ жизни, злоупотребление табаком и спиртными напитками - главные причины этого зла. В этих же странах учащаются душевные болезни. Примерно два процента жителей являются жертвами серьезных психических заболеваний. Одна десятая болеет ярко выраженными неврозами. Переутомление, алкоголь, шум и различные конфликты приводят к потере физического равновесия, как и тревога, свойственная нашей эпохе, а также (и быть может, именно она) "атомная истерия", последствия которой начинают сказываться повсеместно.

Рак угрожает стать великим бедствием нашего времени. В большинстве наиболее развитых стран он уже занимает второе место по смертности. Первое принадлежит сердечным болезням. Между 1920 и 1953 годами число смертных случаев от рака груди в нескольких странах увеличилось больше чем вдвое.

За пятнадцать лет число случаев полиомиелита увеличилось с пяти до двадцати шести на каждые сто тысяч жителей Соединенных Штатов, с пяти до пятидесяти девяти - на каждые сто тысяч жителей в Дании. А ведь в странах, где процент детской смертности свидетельствует о большой экономической отсталости, полиомиелит почти неизвестен: одна десятая случая на сто тысяч человек в Египте, где детская смертность достигает ста шестидесяти трех случаев на тысячу (против двадцати восьми в Соединенных Штатах или Дании).

Эти болезни цивилизованного мира имеют сложное происхождение. В одних случаях человек изнашивается в спешке, тщеславных устремлениях или замаскированном порабощении эры машин и механизмов; в других - сжигает свою кровь алкоголем или табаком, доставляющими ему легкое опьянение, своего рода духовный кислород, без которого он задыхается; в третьих, находясь с детства в условиях комфорта и чистоты, человеческий организм перестает вырабатывать нужное количество белых кровяных шариков и утрачивает орудие борьбы с болезнями, данное ему природой. Медицина устраняет одну угрозу жизни человека за другой. Скоро научатся лечить рак, уже предупреждают полиомиелит, успешно развивается хирургия сердца, новые лекарства ликвидируют психические расстройства.

Тем не менее мы стоим на "грани". Смерть заложена в нас изначально. Мы появляемся из ночи, идем по темной земле, любим под сенью траура. Мы согласны на это, если игра ведется честно. Но смерть передергивает. Когда умирает малыш, роженица, юноша - смерть жульничает. Там, откуда я вернулся, она жульничает постоянно. У нас она не прячется, она приближается с каждым днем и, наконец, приходит в вечер нашей жизни. У нас она естественна и разумна.

Люди, которых я недавно повидал, умирают по-другому. Над ними еще висит жестокая власть ночи. Надо помочь этим людям выйти из мрака, избавиться от постоянной угрозы смерти, чтобы в их груди всю отпущенную человеку меру дней звонко билось их хрупкое и чистое сердце.