Через Будапешт к Балатону

Ни в одной другой операции политическое и военное руководство фашистской Германии не предпринимало столь изощренных хитросплетений по скрытности стягивания с других фронтов, в частности с западного, резервов танковых и моторизованных соединений и объединений и сосредоточения их северо-западнее Будапешта именно тогда, когда проходила Висло-Одерская операция. Эти меры врага затрудняли медицинское обеспечение войск, особенно 3-го Украинского фронта.

После окончания 2-м Украинским фронтом Дебреценской наступательной операции Ставка Верховного Главнокомандования приказала ему нанести фронтальный удар войсками левого крыла на северо-запад с задачей овладеть Будапештом. 46-я армия, 2-й и 4-й гвардейские механизированные корпуса в период с 29 октября по 2 ноября прорвали вражескую оборону и вышли на подступы к венгерской столице с юга. Но дальнейший путь туда им преградил свежий вражеский танковый корпус, занявший заранее подготовленные оборонительные позиции. Ослабленные и уставшие в непрерывных наступательных боях, наши войска не смогли преодолеть его оборону. После недельной паузы 2-й Украинский фронт с 11 по 26 ноября нанес второй фронтальный удар по Будапешту, на этот раз с востока и силами 52-й, 7-й гвардейской и 46-й армий. Но и на восточном направлении вражеские войска приостановили наше наступление.

5 декабря фронт возобновил боевые действия с намерением овладеть Будапештом двумя охватывающими ударами: с северо-востока силами 7-й гвардейской и 6-й гвардейской танковой армий и конно-механизированной группы, а с юго-запада - силами 46-й армии. 9 декабря северо-восточная группировка вышла в район Шаги, 60 километров севернее Будапешта, и на восточный берег Дуная, севернее венгерской столицы, а южная, форсировав Дунай южнее Будапешта, захватила плацдарм тактического значения, но продвинуться далее в северо-западном направлении не смогла.

12 декабря Ставка обязала 2-й и 3-й Украинские фронты окружить будапештскую группировку противника, разгромить ее и овладеть Будапештом. 46-я армия была передана 3-му Украинскому фронту. Во исполнение этой директивы 2-й Украинский фронт, наступая войсками левого крыла, должен был нанести главный удар из района Шаги, выйти на Дунай в районе Эстергома, северо-западнее Будапешта, отрезав пути отхода будапештской группировке.

Войска 3-го Украинского фронта, закончив к этому времени Белградскую операцию, были перегруппированы на восточный берег Дуная в район Байя, 140 километров южнее Будапешта. В этом же районе сосредоточивалась 4-я гвардейская армия, переданная фронту из резерва Ставки. Воспользовавшись тем, что немецко-фашистское командование приковало все свое внимание к Будапешту, 57-я армия 7-9 ноября форсировала Дунай в районе Батина и Апатин, 190 километров южнее Будапешта, и захватила плацдарм. К исходу 26 ноября туда переправилась и часть войск 4-й гвардейской армии. Усилиями этих двух армий к концу ноября плацдарм был расширен по фронту до 200 и в глубину от 35 до 60 километров. Они угрожали вражеским коммуникациям западнее Будапешта.

Продолжая выполнять директиву Ставки от 12 декабря, командующий 3-м Украинским фронтом решил силами 46-й и 4-й гвардейской армий, усиленными 2-м и 4-м механизированными корпусами, нанести главный удар на двух узких участках фронта восточнее и западнее озера Веленце, прорвать оборону противника и, развивая удар в глубину, во взаимодействии со 2-м Украинским фронтом окружить и уничтожить будапештскую группировку врага. Для этого 46-я армия ударом на северо-восток должна была создать внутренний фронт окружения, соединившись с войсками 2-го Украинского фронта в районе Эстергома. 4-я гвардейская армия наступала основными силами на северо-запад и запад, создавая внешний фронт окружения, и одновременно одним корпусом - на север. 18-й танковый корпус предполагалось ввести в сражение в полосе 4-й гвардейской или 46-й армий, а 5-й кавалерийский корпус - вслед за 18-м танковым корпусом.

Командующий 2-м Украинским фронтом принял решение силами 53-й, 7-й гвардейской и 6-й гвардейской танковой армий прорвать оборону противника в излучине Дуная северо-западнее Будапешта, выйти на рубеж Немце, Несмей и во взаимодействии с 3-м Украинским фронтом окружить и уничтожить будапештскую группировку. Наши войска превосходили противника в живой силе и в боевой технике.

Преимущество было на нашей стороне, особенно в людях, числе дивизий и боевых самолетов. Но враг находился в обороне на заранее подготовленных позициях. 20 декабря фронты перешли в наступление. Преодолевая сопротивление гитлеровцев и отражая многочисленные их контратаки, войска 2-го и 3-го Украинских фронтов 26 декабря соединились в районе Эстергома. Будапештская группировка немцев численностью в 188000 солдат и офицеров оказалась в кольце.

46-я армия во взаимодействии со 2-м гвардейским механизированным корпусом ворвалась в Буду и повела уличные бои, где каждый дом приходилось брать штурмом. 4-я гвардейская армия с 4-м механизированным корпусом вела бои западнее и южнее Эстергома до озера Балатон. 57-я армия и 1-я Болгарская армия заняли оборону южнее Балатона до реки Дравы и далее на территории Югославии до Торенц.

Медицинская служба 3-го Украинского фронта и его армий на 1 января 1945 года располагала 140 госпиталями, из них 65 в армиях, с сетью в 64400 коек, в том числе в армиях 22400.

Данные свидетельствуют о том, что коечная сеть армий была перегружена, а фронтовые учреждения работали на пределе физической возможности, хотя боевые санитарные потери во фронте за период с 27 ноября по 30 декабря были небольшими. 4-я гвардейская армия потеряла ранеными и контужеными 15533 человека, 57-я армия - 6615 человек^*. Почему так случилось и как такое положение в дальнейшем резко осложнилось, будет сказано позже.

^* (ЦАМО, ф. 243, оп. 2963, д. 81, л. 60.)

Армии 3-го Украинского фронта после форсирования Дуная продвинулись на запад и юго-запад от окруженного Будапешта от 60-70 километров (4-я гвардейская армия) до 100 и более (57-я армия). ГБА на 15 января дислоцировались на западном берегу Дуная. Исключение составили 13 из 22 госпиталей 46-й армии, находившихся на восточном берегу Дуная. Из них 9 дислоцировались в Кишкунлацхазе, 35 километров южнее Будапешта, и 4 - в районе Эркень, Кечкемет, 70-75 километров юго-западнее венгерской столицы.

Из фронтовых госпиталей на западном берегу Дуная дислоцировались: один, подчиненный ФЭП № 148, и 14 фронтового ПЭП № 209. 14 фронтовых госпиталей, подчиненных МЭП № 39, располагались в глубоком тылу, в их числе 9 - в районе Тульча и Констанцы, северо-восточнее и восточнее Бухареста, 2 - в Русе южнее Бухареста, 1 - в Турну-Северин, восточнее Белграда, 1 - в Одессе и 1 - в Галаце, где кончалась западноевропейская и начиналась союзная колея железной дороги. Следовательно, из 75 фронтовых госпиталей 27 или находились в пути из глубокого тыла к войскам, или были свернуты и ожидали погрузки в железнодорожные вагоны, или, наконец, работали без той большой перегрузки, которую испытывали на себе госпитали, развернутые на западном берегу Дуная. Это объяснялось в первую очередь нехваткой порожняка вагонов для передислокации госпиталей ближе к войскам и формирования санитарных летучек, а также трудностями эвакуации через Дунай, о которых будет сказано позже.

Создавшаяся боевая и медицинская обстановка обусловила трудности медицинского обеспечения боевых действий войск фронта до 17 января и их неимоверное и вместе с тем неожиданное возрастание с 18 по 26 января.

Для освобождения ГБА командование и медицинская служба армий особое внимание уделяли организации переправы через Дунай: в декабре ледоходом были снесены временно наведенные мосты. Эвакуация раненых и больных через реку из 46-й армии осуществлялась паромами, а из 4-й гвардейской и 57-й армий - железнодорожными санитарными летучками непосредственно в госпитали ПЭП № 209, дислоцировавшиеся в Сексарде, на западном берегу Дуная. Далее эвакуация осуществлялась при помощи паромов в госпитали, подчиненные ФЭП № 1, 148.

Несмотря на то что после окружения будапештской группировки 4-я гвардейская и 57-я армии с 1 января перешли к обороне и только войска 46-й армии совместно с силами 2-го Украинского фронта приступили к ликвидации окруженной вражеской группировки, потери в 4-й гвардейской армии за январь составили ранеными 11562 человека и больными - 3899 человек. Это обусловливалось тем, что она в январе трижды подвергалась неожиданным контрударам вражеских войск. Немецко-фашистское политическое и военное руководство любой ценой хотело деблокировать будапештскую группировку. Для этой цели в группу армий "Юг" с конца октября 1944 года и по 9 января 1945 года было переброшено управление 4-го танкового корпуса СС, пять танковых и три пехотных дивизии и, кроме того, три венгерских танковых дивизии.

Первый контрудар был нанесен 2 января силами пяти танковых и двух пехотных дивизий в направлении на Бичке (30 километров западнее Будапешта) и на Будапешт. Им навстречу перешли в наступление немецко-фашистские войска окруженной в городе группировки. Под удар попал правый фланг 4-й гвардейской армии, занимавшей оборону между озером Балатон и северной излучиной Дуная. Большая часть резервов армии находилась в районе Секешфехервара, юго-западнее Будапешта. Это затрудняло их использование в первые дни контрнаступления противника. Чтобы не допустить прорыва немецко-фашистских войск к Будапешту, командующий 3-м Украинским фронтом подтянул резервы фронта и снял войска с неатакованных участков. Ставка Верховного Главнокомандования включила в состав фронта гвардейский механизированный корпус. Эти меры привели к утере противником превосходства на направлении главного удара. Он был вынужден 6 января прекратить наступление. Со 2 по 6 января враг вклинился в оборону фронта на 30 километров, понеся при этом большие потери в живой силе, танках и артиллерии. Оборона правого фланга 4-й гвардейской армии укрепилась. Наступление немецкой группировки окруженного Будапешта было остановлено. Следует подчеркнуть, что в срыве вражеского контрнаступления известную роль сыграло осуществленное в это же время наступление 7-й гвардейской и 6-й танковой армий 2-го Украинского фронта вдоль северной излучины Дуная на Комарно, северо-западнее Будапешта. Цель контрнаступления состояла в захвате у этого города переправы через Дунай. Войска форсировали реку Грон, подошли к Комарно, но захватить его не смогли.

Второй контрудар противник нанес 7 января из района Секешфехервара на Замой, юго-западнее Будапешта, силами трех танковых дивизий, кавалерийской бригады и части усиления. Он пришелся по центру 4-й гвардейской армии. В направлении удара были выдвинуты 4-й механизированный корпус, артиллерийские соединения и части. Враг вклинился в оборону 4-й гвардейской армии на 10 километров, потеряв при этом более 100 танков, и 12 января прекратил наступление.

Третий контрудар, самый мощный, немцы предприняли 18 января.

К исходу 17 января группа армий "Юг" сосредоточила в районе севернее Балатона 4-й танковый корпус СС в составе четырех танковых дивизий, имевших 560 танков и штурмовых орудий, а также 750 стволов нарезной и гладкоствольной артиллерии. Эта армада утром 18 января на участке шириной 13 километров прорвала оборону на левом фланге 4-й гвардейской армии и к исходу дня продвинулась на 30 километров: ей противостояли только стрелковый полк и части 1-го гвардейского укрепленного района. Продолжая наступление и ночью, танки и пехота на бронетранспортерах утром 20 января вышли к Дунаю и ворвались в Дунапентеле, где находились и работали ХППГ № 474 и 5194. Две танковые дивизии продолжали наступление вдоль западного берега Дуная на Будапешт, откуда им навстречу должны были прорваться из окружения еще две танковые дивизии. В результате этого наступления 3-й Украинский фронт был разорван на две неравные части. Чтобы сковать силы 4-й гвардейской армии, севернее, в направлении Секешфехервара и в районе города Мор, перешел в наступление 3-й танковый корпус немцев. В связи с этим Ставка освободила 3-й Украинский фронт от участия в разгроме окруженной вражеской группировки в Будапеште, возложив эту задачу только на 2-й Украинский фронт, и приказала первому из них восстановить утраченное положение на внешнем фронте окружения города, западнее, юго-западнее и южнее его.

На секешфехерварском направлении после четырехдневных ожесточенных боев войска 3-го Украинского фронта 22 января оставили Секешфехервар. В ночь на 22 января против группировки противника, наступавшей из района Дунапентеле, были выдвинуты 23-й танковый и 104-й стрелковый корпуса 2-го Украинского фронта, которые вскоре были переданы 3-му Украинскому фронту. Осуществляя маневр силами и средствами, находившимися в его распоряжении, нанося массированные авиационные и артиллерийские удары по танкам противника и его мотопехоте, а также сосредоточивая группировки войск южнее Будапешта и Дунапентеле, командующий фронтом приказал 27 января перейти в наступление против 4-го танкового корпуса СС частям левого фланга 4-й гвардейской армии на юг, в направлении Дунапентеле, а 26-й армии, управлению которой были подчинены 30-й и 133-й стрелковые и 18-й танковый корпуса, - на север. Видя реальную опасность быть окруженным, 4-й танковый корпус СС, отбиваясь от наседавших на него с юга и севера войск 3-го Украинского фронта и подвергаясь массированным ударам с воздуха, стал отступать на запад и к 7 февраля вышел на линию южнее озера Веленце и севернее Балатона. Наши войска на этой линии перешли к обороне. 4-я гвардейская армия, действовавшая против 3-го танкового корпуса врага на секешфехерварском направлении, выйдя на линию Замой, восточнее Секешфехервара, также перешла к обороне. Таким образом, войска 3-го Украинского фронта, будучи внезапно контратакованными сильной танковой группировкой, почти восстановили занимаемое до контрудара положение.

13 февраля войсками 2-го Украинского фронта была уничтожена и пленена 188-тысячная немецко-фашистская группировка, окруженная в Будапеште. Столица Венгрии была освобождена. Отчаянные попытки врага деблокировать окруженную группировку закончились провалом.

Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов 17 февраля получили указание Ставки приступить к подготовке и проведению, начиная с 15 марта, Венской наступательной операции. Это диктовалось интересами согласованных действий с нашими силами, действовавшими на берлинском направлении, чтобы лишить противника маневра силами и средствами по внутренним операционным направлениям.

Как же проходило медицинское обеспечение боевых действий наших войск по отражению контрударов танковых соединений группы армий "Юг"?

18 января, в день нанесения контрудара силами 4-го танкового корпуса СС из района севернее Балатона и 3-го танкового корпуса из района юго-западнее Замоя, начальник тыла 4-й гвардейской армии издал приказание, в котором говорилось, что наши части потеснены на рубеж Секешфехервар, Бэргенд. В связи с этим начальнику медицинской службы было приказано эвакуировать раненых и передислоцировать к 8.00 19 января: ХППГ № 493 и ЭП № 185 из Шерегельеша и ХППГ № 5194 из района Веленце в район Дунапентеле; ГЛР № 3465 и ЭП № 170 из района Шарбогард, ГЛР № 3419 из Шарашда и ХППГ № 5158 из Аба в район Шольт и там организовать размещение и лечение раненых и больных; эвакуировать всех раненых из Дунапентеле на восточный берег Дуная в район Салкеентмартон, где организовать передачу тяжелораненых в ФЭП № 127^*.

^* (ЦАМО, ф. 320, оп. 4543, д. 9, л. 8.)

Трудно сказать, знал ли начальник тыла армии, что контрудар 4-го танкового корпуса СС был нацелен на Дунапентеле. Если знал, то возникает вопрос, почему он приказал передислоцировать туда три медицинских учреждения, если же не знал, то чем же он руководствовался, отдавая приказ эвакуировать всех раненых из Дунапентеле, оставляя там госпитали. Кроме этого, в приказании ничего не говорилось о большинстве учреждений и частей медицинской службы, которые на 15 января находились на западном берегу Дуная. Из двадцати трех учреждений и частей только полевой армейский санитарный склад был на восточном берегу реки. В приказании начальника тыла армии говорится о передислокации на восточный берег Дуная семи медицинских учреждений.

Начмедарм 4-й гвардейской армии полковник медицинской службы Г. А. Кореневский и начальник управления ПЭП № 123 4-й гвардейской армии подполковник медицинской службы Логинов немедленно выехали в Шерегельт и Шарашд, чтобы руководить организацией эвакуации раненых и передислокацией госпиталей.

По имевшимся данным, головные части 4-го танкового корпуса СС к вечеру 18 января подходили к населенному пункту Шаркерестур, северо-западнее Дунапентеле и юго-западнее Будапешта. В Шаркерестуре дислоцировался полевой прачечный отряд. В десяти километрах севернее располагался ХППГ № 5158 в Аба и ГЛР № 3418 в Шарашде; еще на десять километров северо-западнее последнего, в населенном пункте Шерегельеш, были размещены ЭП № 185 и ХППГ № 493. В Шарбогарде дислоцировались ЭП № 170 и ГЛР № 3465. Эти медицинские учреждения находились на пути движения вражеских войск, которые утром 20 января ворвались в Дунапентеле, где был ХППГ № 474.

18 января ГЛР в Шарашде имел 1020 раненых и больных, а в Шерегельеше в ЭП № 185 их было 15 и в ХППГ № 493 - 95. Из Шерегельеша 110 раненых и больных эвакуировали санитарной летучкой в Эрчи, где разместили в госпиталях 46-й армии. Из ХППГ № 5158 в Аба 15 раненых и больных были эвакуированы в Шарбогард, расположенный в десяти километрах юго-восточнее Шаркерестура, куда немецкие войска подходили к исходу 18 января, 40 раненых и больных - попутным транспортом в ХППГ № 64 46-й армии в Адонь и 14 раненых - в Дунапентеле. Раненые из ХППГ № 5158 были эвакуированы к 22.00 18 января, а из ГЛР № 3419 1020 раненых перевезли на автомашинах 4-го автобатальона армии к 2.00 19 января в Шольт. 1400 раненных и больных, размещавшихся в ЭП № 170 и в ГЛР № 3465, двумя санитарными летучками переправили в Сексард, в госпитали ПЭП № 209, и 350 человек санитарной летучкой к исходу 18 января - в Адонь, в госпитали 46-й армии. Госпитали № 124 и 4187, дислоцировавшиеся в Шимонторнье, южнее Шарбогарда, к исходу 18 января получили указание о срочной эвакуации раненых и больных на Сексард. Для этой цели было выделено семь автомашин автосанитарной роты № 88. 181 человек раненых и больных эвакуировали вечером 19 января.

Району Сексарда (60 километров южнее Дунапентеле) противник не угрожал. Его главной целью было деблокирование будапештской группировки. Когда танки и пехота на бронетранспортерах ворвались в Дунапентеле, там наряду с ХППГ № 474 оказался и ХППГ № 5194, ранее находившийся в Веленце. Он совершил путь, равный 80 километрам, хотя для того чтобы быть вне опасности, ему нужно было бы передислоцироваться на 30 километров, но на северо-восток, в район Эрд (юго-западнее Будапешта), где размещались госпитали 46-й армии, тем более что переправа южнее Будапешта у города Эрчи была забита тылами 4-й гвардейской армии и эвакуацией раненых из госпиталей, дислоцировавшихся на путях движения противника.

Я понимаю, что судить о прошлом легче, чем распоряжаться настоящим. Понимаю и то, что обстановка в 4-й гвардейской армии, а следовательно, и во фронте сложилась трудная. Но действия начальников тыла 4-й гвардейской армии и 3-го Украинского фронта, а соответственно и медицинской службы были бы более целенаправленными, если бы они систематически информировались об обстановке и в первую очередь о главной цели 4-го танкового корпуса СС, заключавшейся в деблокировании будапештской группировки. Об этом можно было бы судить уже после первого контрудара противника из района юго-восточнее Комарно, когда ему навстречу устремились соединения, окруженные в Будапеште, и, прорвав внутреннее кольцо окружения, вышли из города, но были уничтожены западнее его.

Раненые и больные из госпиталей 4-й гвардейской армии и из части госпиталей 46-й армии были эвакуированы. Ни одного раненого и больного не было оставлено. Но вот потери медицинского имущества и автотранспорта были большими. Много было убитых, раненых и без вести пропавших среди личного состава медицинской службы армий.

Большинство медицинских учреждений 4-й гвардейской армии и значительная их часть 46-й армии передислоцировались на восточный берег Дуная через переправу у Эрчи. Через нее проходила и эвакуация некоторой части раненых и больных. Для осуществления эвакуации начмедарм 46-й армии полковник медицинской службы Т. А. Требко развернул на западном и восточном берегах Дуная ЭП № 230 и ГЛР № 1792. Они были помещены в зданиях и утепленных палатках. На восточном берегу производилась сортировка раненых, после чего их эвакуировали в госпитали ПЭП № 209 в Кечкемет и Кипткереш.

Освобождение госпиталей ПЭП № 209 от раненых в районе Сексарда и Бонахода привело к значительной перегрузке госпиталей ФЭП № 148. Но ее нельзя объяснить только этим. Необходимо провести анализ работы госпиталей МЭИ № 39 и части госпиталей ФЭП № 148. Госпитали МЭП № 39 в Измаиле были свернуты и долго ожидали подачи вагонов. После погрузки они передвигались медленно и прибыли в Суботицу и Байю только в феврале. Ранее развернутые в Байе госпитали не имели опыта работы в сложных условиях, хотя в этот район прибывали в большом количестве раненые и больные из Сексарда и Суботицы, а также непосредственно из медсанбатов. Нередко они нуждались в неотложных хирургических вмешательствах, а госпитали в конце января работали с большой перегрузкой. Госпитали в Тульче, да и в Констанце были свернуты во второй половине декабря. Они тоже предназначались в эти пункты, но многие из них прибыли только в первой половине февраля. В госпиталях, развернутых в Тимишоаре, имелось 7200 мест, а раненых на 1 февраля было 12869.

Госпитали на 1500 коек в Рушуке были свернуты: в них отпала необходимость, так как боевые действия из Болгарии и Румынии переместились в Венгрию. Но они передислоцировались в Тимишоаре только во второй половине марта. За время боевых действий в Будапештской операции госпитали ФЭП № 148, развернутые в Сегеде, Байе, Суботице и Тимишоаре, приняли 56107 раненых и больных, из которых только около 13000 лечилось в ГЛР. Следовательно, в этой операции в отличие от других в большей степени преобладали ранения тяжелые и средней тяжести. На 15 января в районах упомянутых пунктов из 41 госпиталя ФЭП № 148 было развернуто только 30; 11 госпиталей по разным причинам находились в нерабочем состоянии.

Читатель уже может прийти к мысли, что не нужно было освобождать и передислоцировать госпитали, входившие в состав ПЭП № 209. Основанием для этого может служить то, что они, будучи распыленными на крайнем левом фланге тылового армейского района - в селениях Бонаход и Сексард, то есть в 65 километрах южнее Дунапентеле, остались бы незадетыми прорвавшимся в Дунапентеле противником. Но подобная мысль была бы несостоятельной. Решать за противника, пойдет он южнее Дунапентеле или не пойдет, - авантюризм, игра судьбами более чем 12000 раненых. Поэтому правильно поступил начальник медицинской службы фронта И. А. Клюсс, направив в район Сексард своего заместителя генерал-майора медицинской службы Бялика, который и возглавил операцию по освобождению госпиталей от раненых и больных, передислокации их на восточный берег Дуная и размещению в Кечкемете и в Кишкереше - в 30 километрах восточнее Пакш, где имелась паромная переправа через Дунай.

Теперь коснемся потерь личного состава медицинской службы, медицинского имущества и автосанитарного транспорта в 46-й и 4-й гвардейской армиях.

46-я армия в начале Будапештской операции находилась в составе 2-го Украинского фронта. Это она во взаимодействии со 2-м и 4-м гвардейскими механизированными корпусами с 29 октября по 2 ноября прорвала оборону врага и подошла к Будапешту, но с ходу взять его не смогла. Она принимала участие и в последующих двух наступательных операциях 2-го Украинского фронта на Будапешт. В декабре, когда 3-й Украинский фронт, закончив Белградскую операцию, получил указание Ставки принять участие в Будапештской операции, ему была передана 46-я армия. За время отражения третьего контрудара противника медицинская служба 46-й армии потеряла убитыми: врачей - 3, фельдшеров - 13, медсестер - 3, санитаров - 34; ранеными: врачей - 15, фельдшеров - 19, медсестер - 10, санитаров - 98; всего: убитыми - 53, ранеными - 142 человека. 4-я гвардейская армия за период с 18 по 29 января потеряла среди работников медицинской службы убитыми 10 человек, из них 2 офицера, ранеными - 9, из них 6 офицеров, пропавшими без вести - 69 человек, из них 27 офицеров.

Нельзя не отметить больших потерь медицинского имущества. В донесении начальника тыла 4-й гвардейской армии начальнику тыла 3-го Украинского фронта говорится, что потери санитарного и вещевого имущества в госпиталях армии в период с 18 по 29 января 1945 года в населенных пунктах Дунапентеле, Шарбогард, Аба, Шарашд, Шерегельеш, Элесалаш составили: 176 комплектов Б-1 (стерильные перевязочные средства); 2 комплекта Б-2 (шины для иммобилизации); 20 Е-3 (нестерильные перевязочные средства); 3 лаборатории; 5 наборов для лечения пораженных химическими отравляющими веществами, аптеку-амбулаторию, 68 разных палаток, 987 санитарных носилок. Львиная доля этих потерь приходилась на Дунапентеле, где к моменту прорыва в него вражеских танков находилось 2 ХППГ, один из которых только что прибыл из Веленце. В своем большинстве погибшие ценности относились к имуществу боевого перечня.

Ранее говорилось, что 2-й и 3-й Украинские фронты после ликвидации будапештской группировки противника должны были приступить к подготовке Венской операции, начало которой намечалось на 15 марта. Войска этих фронтов в ожесточенных наступательных и оборонительных боях, длившихся более двух месяцев, устали. Ряды их поредели от потерь убитыми и ранеными. Боевые санитарные потери за период с 27 ноября 1944 года по 13 февраля 1945 года составили в 46-й армии 21570 человек и в 4-й гвардейской армии 28904 человека^*. Они нуждались в пополнении не только живой силой, но и вооружением, не говоря уже о продовольствии, горючем и смазочных материалах, а также медицинском и вещевом имуществе. На все это отводилось более месяца. Но враг понимал, что потеря большей части Венгрии с ее столицей и неизбежность наступления советских войск на Вену ускоряли крах фашистской Германии. Стремление оттянуть этот крах порождало сумасбродные идеи и попытки воплотить их в жизнь. Но об этом позже. Сейчас же нужно сказать, что сделало медицинское руководство фронта и армий со своими учреждениями, которые, за исключением 57-й армии, были передислоцированы во второй половине января на восточный берег Дуная. Фронтовые ЭГ дислоцировались главным образом в пунктах Байя, Кечкемет, Сегед, Тимишоара, Суботица - у действовавших железнодорожных путей сообщения.

^* (ЦАМО, ф. 243, оп. 2963, д. 81, л. 60.)

Госпитали ПЭП и № 209 фронтового подчинения в большинстве располагались на западном берегу Дуная. Им была поставлена задача принимать раненых и больных из частей и соединений 26, 27 и 57-й армий. ГБА 4-й гвардейской и 26-й армий, а также немногочисленные госпитали ПЭП № 209 были на восточном берегу Дуная.

57-я армия занимала оборону от юго-западной оконечности озера Балатон строго на юг на протяжении несколько более 80 километров до границы Венгрии с Югославией. Начмедарм полковник медицинской службы А. К. Халдин, учитывая, что глубина войскового и армейского тыла до Дуная составляет 120 километров, с разрешения командования армии развернул в Капошваре, в 20 километрах восточнее переднего края, ЭГ № 2959. Усилив его хирургами, он возложил на него задачу принимать раненых из дивизий, входивших в состав 64-го и 6-го гвардейского стрелковых корпусов. В городе Печ, почти в 70 километрах восточнее переднего края дивизий, входивших в состав 133-го стрелкового корпуса, был развернут ХППГ № 5248. Он тоже был усилен хирургами и средним медицинским персоналом за слет свернутых госпиталей. Для лечения легкораненых в городе Домбоваре более чем на 50 километрах восточнее переднего края войск был развернут ГЛР № 5281 с усиленным терапевтическим отделением. Начальник ЭГ № 2959 получил в свое распоряжение взвод автосанитарной роты в составе двенадцати машин и всю конно-санитарную роту для эвакуации раненых в ЭП № 49, располагавшийся на железнодорожной станции, где формировались санитарные летучки. Их было две, в ходе боев появилась третья. Кроме этого, для эвакуации раненых в ГБА, расположенной на восточном берегу Дуная, была сформирована колонна в составе тридцати автомашин. На случай больших боевых санитарных потерь, когда требовалось прибегать к эвакуации автотранспортом, в городе Мохаче, юго-западнее города Печ, был развернут ХППГ № 5256, который организовал на западном и восточном берегах Дуная питательно-обогревательные пункты. Только из Печа раненые эвакуировались непосредственно в ГБФ. Ход боевых действий подтвердил правильность этих мероприятий. 27-я армия находилась во втором эшелоне на стыке 26-й и 4-й гвардейских армий.

Эвакуация раненых и больных через Дунай планировалась автосанитарным транспортом и санитарными летучками через временный железнодорожный мост у города Байя, на южном крыле фронта.

ГБА 26-й армии имела только 12 госпиталей. Занимая Центральное положение, армия крайне нуждалась в усилении ГБА. В первой половине марта ее пополнили 3 ХППГ, 2 ГЛР и 1 ИППГ.

Начмедарм подполковник медицинской службы Н. И. Пикулев, учитывая, что расстояние от переднего края войск до Дуная 60 километров и центральное расположение армии во фронте, оставил на западном берегу 4 ХППГ, из которых три находились в полосах действия корпусов, хирургический ЭГ, выполнявший функции специализированного госпиталя, ТППГ, единственный ИППГ и ЭП, предназначенный для осуществления переправы раненых через Дунай в районе города Пакш.

ГБА 4-й гвардейской армии состояла из 19 медицинских учреждений, из них 6 были оставлены на западном берегу, остальные 13 на восточном. Центр расположения войск армии находился в 30 километрах от Дуная. Маневрировать госпиталям на западном берегу не было возможности. Вместе с тем в нескольких километрах южнее Будапешта работал временный железнодорожный мост и действовала переправа.

2-й Украинский фронт, развернув подготовку к наступлению, 17 февраля неожиданно подвергся нападению немецко-фашистских войск, которые решили выбить части и соединения 7-й гвардейской армии с плацдарма на западном берегу Грона, северо-западнее Будапешта. Приложив невероятные усилия к скрытному сосредоточению 6-й танковой армии СС, выдавая ее за штаб старшего начальника инженерных войск в Венгрии, фашистское командование безрассудно бросило две ее танковые дивизии на ликвидацию плацдарма. 24 февраля части и соединения 7-й гвардейской армии после тяжелых и кровопролитных боев вынуждены были покинуть западный берег Грона и отойти на восточный, В ходе восьмидневных боевых действий было установлено, что вражеские дивизии принадлежат 6-й танковой армии СС. Плацдарм имел размеры с запада на восток 22 и с севера на юг 17 километров и оборонялся двумя корпусами. Дивизии 24-го гвардейского стрелкового корпуса, обращенные фронтом на север, занимали позиции с запада на восток в следующем порядке: 6-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, к ее правому флангу примыкала 72-я гвардейская и, наконец, 81-я гвардейская стрелковые дивизии. Соединения 25-го гвардейского стрелкового корпуса были обращены фронтом на запад и юго-запад. Они располагались с севера на юг в следующем порядке: 409, 375 и 53-я стрелковые дивизии. Левый фланг последней упирался в Дунай. На юге по Дунаю располагался стрелковый полк 93-й гвардейской стрелковой дивизии, а остальные два стрелковых полка ее находились во втором эшелоне. 27-й гвардейский стрелковый корпус, за исключением части сил 243-й гвардейской дивизии, был на восточном берегу Грона, на правом фланге армии. Здесь же располагались все тыловые части армии, в том числе и медицинские учреждения.

Что представляли собой соединения 7-й гвардейской армии, занимавшие тройский плацдарм? Какую роль сыграли восьмидневные бои этих соединений с внезапно напавшим на них врагом, многократно превосходившим по численности танков и штурмовых орудий и не уступавшим по численности пехоты? Надеюсь, что читатель не упрекнет меня за слово "внезапно", учитывая, что только накануне наступления об этом сообщил пленный солдат. За считанные часы трудно было что-либо сделать для укрепления обороны плацдарма, чтобы предупредить продвижение вглубь армады танков и штурмовых орудий.

Численность дивизий 7-й гвардейской армии и поступление пополнений свидетельствует о том, что, с одной стороны, соединения нуждались в более крупных пополнениях, с другой - что их малочисленность была результатом длительных непрерывных боевых действий, большого физического и нервно-психического перенапряжения личного состава.

Какие особенности были в медицинском обеспечении боевых действий войск за удержание плацдарма?

Санитарные потери за 8 дней боев с 17 по 24 февраля составили 4295 человек, из них 2214 человек, или более 51%, приходилось на дивизии 24-го гвардейского стрелкового корпуса. В этом нет ничего удивительного. Соединения этого корпуса располагались одноэшелонно и неравномерно на фронте шириной 22 километра, развернутые на север. По частям 6-й гвардейской воздушно-десантной и 72-й гвардейской стрелковой дивизий утром 17 февраля был нанесен огромной силы удар танков и штурмовых орудий. Ему противостояло не 3423 солдата и офицера, которые числились в штатах, а гораздо меньше. Фактически было 1998 активных штыков^*.

^* (ЦАМО, ф. 341, оп. 5317, д. 28, л. 73-74.)

На 17 февраля дивизии армии пополнились, но ненамного. На этот же день в армии было только 10 танков Т-34 и 7 САУ. 20 февраля вступил в бой 4-й гвардейский механизированный корпус. Количество танков Т-34 достигло 47, САУ осталось 6. Не нам разбирать и судить о правильности расположения войск армии на плацдарме. Можно только отметить, что равномерное их распределение по северной и западной окружности плацдарма - не лучшее решение в плане обеспечения отпора врагу в случае его наступления. А наступал он, как показала только что закончившаяся Будапештская операция, танковыми соединениями. Но не в этом заключается главная мысль, а в другом. Однако прежде чем ее выразить, целесообразно предоставить слово участнику этих боев, известному советскому писателю, Герою Социалистического Труда М. Алексееву.

"Перед тем был плацдарм. Наш тяжкий предвесенний плацдарм за рекой, за Троном. Из всех форсированных рек Грон для нас - это самая грозная, гибельная река. По утрам накатывались туманы, сплошной тучей заволакивали еще не совсем размерзшиеся поля вокруг Барта и Камендина - так назывались населенные пункты, которые нам надо было удержать. Туманом съедало снег. Его становилось все меньше, талые воды, подступая, заливали блиндажи, огневые, затапливали наши окопы. Положение ничем нельзя было изменить: солдатам приходилось днем и ночью стоять в этой ледяной воде, среди подступающего потопа держать оборону.

Да простится мне эта длинная цитата: дело в том, что там, среди талых вод, среди этих туманов, на плацдарме за почти безвестной, но "грозной и гибельной" для нас речушкой по имени Грон, был и я, гвардии капитан Алексеев, и старшина минометной роты, гвардии старший сержант Гончар..."^*.

^* (Алексеев М. Собр. соч. М., 1977. Т. 5. С. 50.)

Да простится и мне еще более длинная и неоконченная цитата. Она нужна для того, чтобы на нее и на следующую выдержку обратить внимание медиков - как участников войны, так и знакомых с ней по литературе и рассказам, - профессоров, докторов и кандидатов наук, врачей без ученых званий и степеней, преподающих и слушающих курс медицинских дисциплин, пишущих научные труды и читающих их, наконец, врачей, которые лечат хирургических и терапевтических больных, получивших производственную, уличную, бытовую травмы и доставленных в лечебные учреждения на машинах "скорой помощи", а также поступивших на стационарное лечение через поликлиники. Не так давно я присутствовал на конференции в Институте хирургии имени А. А. Вишневского, посвященной вопросу о ране и раневой инфекции. За первые два часа конференции было прослушано более десяти выступлений, демонстрировались блестяще выполненные слайды, которые докладчики сопровождали рассказами о сложности структуры лейкоцитов, лимфоцитов, бактериофагов и возбудителей нагноительных процессов в ранах - микроорганизмов. Но я не слышал ни одного слова о больных, у которых ранения сопровождаются нагноительными процессами, как и 6 взаимосвязях между нагноительными процессами и возрастом, полом больных, перенесенными ранее или сопутствующими ранениям заболеваниями. Все это меня поразило. То, что я услышал и познал на конференции, свелось к вариации процентов микроорганизмов, сопровождавших нагноительные процессы в ранах. Таким образом, главный объект изучения и анализа - больной человек, представляющий собой единство с окружающей его средой, - остался вые поля зрения исследователей, призванных обогащать науку, приоткрывать тайны общественной, социальной природы недугов человека. В докладах сообщалось о фактах, являвшихся всего-навсего следствиями, искусственно оторванными от причин.

Чтобы заключить мысль, я должен снова предоставить слово писателю М. Алексееву.

"...Я сказал "кровопролитные" не потому, что так говорят и пишут о всех боях. Во всех боях проливается кровь. Но там, за Гроном, ее пролилось уж очень много, в таком пекле мы не бывали, пожалуй, со времен Сталинграда и Курской дуги, и потери наши были особенно тяжки и горьки, потому что все это происходило совсем недалеко от рубежей, на которых нас ждала Победа.

Может быть, Олесь Гончар и побранит меня за то, что я кое-что добавлю к тому, что им сказано и в воспоминаниях и в трилогии ("Знаменосцы". - Е. С). Один из любимых его героев, Воронцов, в жизни майор Петр Воронцов, замполит нашего полка, погиб там же, за Гроном, погиб вместе с командиром полка подполковником Ходжаевым...

Есть в Словакии один крохотный городок... Десять лет назад я был там. Побывал и за Гроном, в Каменине (в прошлом Камендин), посидел на правом крутом берегу реки, среди виноградников, возле бункеров... и в какую-то минуту вздрогнул, услышав за спиной: "Три танкиста, три веселых друга..." За моей спиной стоял и улыбался человек, маленький, чернявый. "Зыдырастуй, кичи капитан!" - вскричал он и повис у меня на шее... Я вспомнил: да это же наш толмач, наш переводчик, тот самый, который в ту далекую пору не убоялся ни немецких танков, ни бомб, ни снарядов и который помогал отыскивать на реке брод, где смогли отойти остатки нашей славной "непромокаемой, непросыхаемой" (72-й гвардейской стрелковой дивизии. - Е. С.)...

Спасибо тебе, память! Как бы мы обеднели без тебя, скольких бы обидели, таких, которые достойны того, чтобы о них никогда не забывали"^*.

^* (Алексеев М. Т. 5. С. 51.)

Я прочитал эти страницы не раз и не два. Их написал солдат-писатель, прошедший всю войну. Он писал о том, что сам на войне пережил, испытал, видел и вдоволь хлебнул самого что ни на есть горя тяжкого, переживаний неслыханных. И если можно что здесь добавить, так это то, что таких боев, которые описаны М. Алексеевым, за 1418 дней Великой Отечественной войны было много. Солдаты и офицеры действующей армии по своему социальному происхождению и положению - рабочие, колхозники, интеллигенция. По своему физическому, физиологическому и в первую очередь нервно-психическому статусу они не похожи на тех, какими они были, работая по своей специальности в условиях мирной жизни. К их лечению в случае заболеваний и ранений, а также к профилактике заболеваний и осложнений ран нельзя подходить с меркой мирного времени. Она неприемлема. Ничем, кроме сказанного выше, нельзя объяснить то, что средние сроки лечения раненых солдат и офицеров действующей армии былине менее чем в три раза продолжительнее сроков лечения больных с производственными, уличными и бытовыми травмами в условиях мирного времени. Не может быть двух мнений и о том, что в последних случаях процент осложнений ниже, а их тяжесть меньше, чем при ранениях на войне. Причины этому те же. Поэтому крайне нежелательно людей, имеющих начальные формы бронхитов, бронхотрахеитов и трахеитов, а также вяло текущие, не мешающие трудовой деятельности ревмокардиты, определять в число "активных штыков". Неотвратимые тяжелые физические напряжения и различной степени охлаждения на войне обусловливают у них в первую очередь и многократно чаще, чем у солдат, которые до войны не имели этих начальных, амбулаторных форм заболеваний, развитие "легочного сердца" и пороков сердца. Физическое и нервно-психическое перенапряжение, недосыпание, охлаждение и переохлаждение резко снижают резервные силы органов и тканей, а следовательно, меняют реактивность организма, снижают его защитные реакции. Они обусловливают частоту осложнений ранений. Вот почему нельзя оставлять за рамками научных докладов о ранах и раневых инфекциях, а также о шоке главный объект изучения - человека, его нервно-психический и физический статус.

Ну а теперь вернемся к тем, кто в боях на тройском плацдарме сложил свои головы, или получил увечья, или, наконец, остался жив, работает или находится на заслуженном отдыхе. Нельзя сводить роль этих боев просто к обороне и удержанию населенных пунктов Барт и Камендин. Дело в том, что 2-й и 3-й Украинские фронты 17 февраля из боевых действий узнали, что 6-я танковая армия СС, получив пополнения людьми и боевой техникой, после наступления в Арденнах против англо-американских войск была переброшена в Венгрию. В Арденнах она нагнала такого страху на союзное командование, что У. Черчилль был вынужден обратиться к И. В. Сталину с просьбой ускорить наступление, которое заставило бы Гитлера снять войска с Западного фронта.

Задача, которую ставило политическое и военное руководство фашистской Германии перед 6-й танковой армией СС, сводилась к нанесению внезапного мощного броневого удара совместно с моторизованной пехотой и авиацией в Венгрии по силам 3-го Украинского фронта, разгрому их, а следовательно, и к срыву дальнейшего их наступления на венском направлении. Для выполнения этой задачи 6-я танковая армия СС располагала необходимыми силами и средствами. В ее составе было четыре танковых дивизии СС, сведенные в два танковых корпуса. По прибытии в Венгрию ей подчинили 44-ю пехотную дивизию немцев, 20-ю и 25-ю пехотные дивизии венгров, 23-ю танковую, 3-ю и 4-ю кавалерийские дивизии. Скрытно перебросив и сосредоточив ее между озерами Балатон и Веленце, командование фашистского вермахта не без основания рассчитывало на разгром войск 3-го Украинского фронта силами 6-й танковой армии СС, 6-й общевойсковой и 2-й танковой армиями.

События на тройском плацдарме сделали тайное явным: не одна 6-я танковая армия СС приняла участие в нанесении контрудара. Поэтому войска 7-й гвардейской армии в боях за плацдарм внесли огромный вклад в дело разгрома врага в Венгрии и в успешное проведение Венской операции.

Обнаружение частей 6-й танковой армии СС на тройском плацдарме позволило нашему командованию принять необходимые меры по укреплению обороны на будапештском направлении. Ставка Верховного Главнокомандования приказала командующему 3-м Украинским фронтом приостановить подготовку к наступлению и незамедлительно приступить к организации обороны, особенно противотанковой. Имелось в виду, что после уничтожения вражеских танков фронт перейдет в наступление на Вену.

Фашистское командование, чтобы сломить войска 3-го Украинского фронта, наметило нанести три удара. Главный из них - из района севернее Балатона и южнее озер Веленце и Гант силами 6-й танковой армии СС и большинством 6-й армии в юго-восточном направлении на Байю, с последующим выделением части средств для нанесения удара на восток, на Дунапентеле, а потом с поворотом на север, по западному берегу Дуная - в общем направлении на Эрд, севернее которого, в Чепеле, находился временный железнодорожный мост через Дунай. Второй удар враг планировал нанести из района восточнее Надьканижа на Капошвар, чтобы его захватить. Для этого выделялась 2-я танковая армия. Третий удар должен был наноситься с территории Югославии из района Дони-Михоляц в северо-восточном направлении навстречу 6-й танковой армии СС на Мохач, в 30 километрах юго-западнее Байи. С учетом частей и соединений 6-й танковой армии СС, 2-й танковой армии и войск из группы армий "Е", действовавших по южному берегу Дравы, немцы имели здесь 31 дивизию, из них 11 танковых, 5 боевых групп и моторизованную бригаду. Эта армада насчитывала 430000 солдат и офицеров, до 900 танков, 5600 орудий и минометов и 850 самолетов. Но тем не менее уже ничем не устранимый печальный исход этой наступательной операции врага состоял в том, что она боевыми действиями на гронском плацдарме лишилась внезапности. На направлении главного удара 6-й танковой армии СС, где осуществлялся прорыв фронта обороны на участке 18 километров и плотность танков достигала 43 на километр фронта, к началу наступления уже противостояли 4-я гвардейская и 26-я армии, а также 27-я армия, занимавшая тыловую оборонительную полосу. 5 общевойсковых армий, 2 танковых, 1 механизированный и 1 кавалерийский корпуса, насчитывавшие 400000 солдат и офицеров, 7000 орудий и минометов, 400 танков и САУ и почти 1000 самолетов обороняли полосу шириной 250 километров, из которых 180 приходилось на 57-ю и 1-ю Болгарскую армии. Основная же мощь фронта была сосредоточена так, чтобы разгромить главные силы врага в оборонительном сражении. К 3 марта оборона была полностью готова. Армейские медицинские учреждения были освобождены от раненых и больных.

Противник начал наступление в ночь на 6 марта на южном участке фронта против 3-й Югославской и 1-й Болгарской, а также правого крыла 57-й армий. Ему удалось форсировать в двух местах реку Драву и захватить два тактических плацдарма до 8 по фронту и до 5 километров в глубину каждый. На помощь этим армиям был брошен 133-й стрелковый корпус, находившийся в районе Печ, в 30 километрах севернее плацдармов.

Утром 6 марта после тридцатиминутной артиллерийской подготовки главные силы 6-й танковой армии СС и 6-й общевойсковой армии врага перешли в наступление на юго-запад в направлении Шимонторньи. Упорные и ожесточенные бои шли днем и ночью. Авиация 17-й воздушной армии в первый день боев совершила 358 самолето-вылетов, из них 227 для ударов по танковым дивизиям врага. 4-я гвардейская и 26-я армии с участием 18-го танкового и 1-го гвардейского механизированного корпусов упорно сдерживали натиск вражеских танков. В результате за первый день боев противнику удалось вклиниться в нашу оборону только на 2-4 километра. С утра 7 марта и в последующие дни танки и штурмовые орудия врага, а также пехота на бронетранспортерах продолжали попытки взломать нашу оборону. Но неся большие потери в людях и боевой технике, они не имели сколько-нибудь значительных успехов и только 12 марта с трудом заняли Шимонторнью, в 30 километрах юго-восточнее исходного положения для наступления. Дальше на этом направлении им пройти не удалось. На восток главная группировка продвинулась только на 15 километров. На такое же расстояние в восточном направлении продвинулась и 2-я танковая армия врага, действовавшая против 57-й армии. На юге все продвижение в северо-восточном направлении закончилось успехами первого дня наступления.

К 15 марта наступательный порыв фашистских войск иссяк. Наступил переломный момент, которым не замедлили воспользоваться 2-й и 3-й Украинские фронты. 16 марта их войска перешли в наступление. Началась Венская наступательная операция.

Медицинская служба в ходе Балатонской оборонительной операции не имела возможности должным образом подготовиться к ней. Но об этом будет сказано позже. Сейчас нужно показать медицинское обеспечение боевых действий на плацдарме за Гроном.

Потери 7-й гвардейской армии за февраль не были большими. Если учесть, что они за февраль составили 6667, а с 10 по 28 февраля - 6660 человек, то не будет большим преувеличением сказать, что потери в основном приходились на период боев за удержание плацдарма, а именно на 17-24 февраля. Следовательно, 7 дивизий, находившихся на западном берегу реки Грон, в среднем теряли за сутки ранеными, контужеными и больными более 830 человек, а на дивизию приходилось около 120 человек. Это сравнительно немного. Но среднесуточные потери 72-й гвардейской стрелковой в этот период были значительно выше, в особенности если учесть малочисленность личного состава соединения и оборонительный характер боев, когда на первое место выдвигалась одна из главных задач - не оставить ни одного тяжелораненого на поле боя. А ведь пропавшие без вести - это, как правило, солдаты и офицеры, попавшие в плен, а также тяжелораненые, оставшиеся на поле боя.

Медицинская служба 7-й гвардейской армии имела 10 ХППГ, 3 ГЛР, 2 ИППГ, 1 ЭГ, 2 ЭП и роту медицинского усиления. Все они располагались на восточном берегу Трона. В этих медицинских учреждениях было 6700 коек. На 15 февраля, то есть за два дня до наступления немцев, было занято 3419 коек. Начмедарм полковник медицинской службы А. Н. Григорьев правильно поступил, направив на плацдарм оперативную группу и придав ей в оперативное подчинение 49 санитарных машин, которые выделялись отдельным ПМП стрелковых полков. Медицинской службой армии все делалось для того, чтобы не оставлять раненых на поле боя. Пропавших без вести за февраль в 7-й гвардейской армии было 2127 человек. Они в основной своей массе были из 72-й гвардейской стрелковой и 6-й гвардейской воздушно-десантной дивизий, а также частью - 81-й гвардейской стрелковой. По позиции, занимавшейся 72-й гвардейской, быстрыми темпами прошла армада танков и штурмовых орудий, а также пехота на бронетранспортерах двух дивизий 1-го танкового корпуса 6-й танковой армии СС. В этих условиях физически невозможно было эвакуировать с поля боя всех без исключения пострадавших, как и избежать пленения части солдат и офицеров.

Через реку Грон было четыре переправы, которые подвергались интенсивному артобстрелу и авиационным бомбардировкам. Непрерывно велись работы по их восстановлению. Когда противник блокировал дороги к переправам, эвакуацию раненых пришлось вести обходными маршрутами. Раненых переносили через реку на носилках и плащ-палатках, на восточном берегу погружали в санитарные машины или на повозки и эвакуировали в медсанбаты или в госпитали армии.

Некоторые медсанбаты выполняли функции армейских медицинских учреждений. К числу их принадлежал медсанбат 375-й гвардейской стрелковой. Он принимал раненых и больных из других дивизий и частей армейского подчинения. 346 человек поступили в "чужой" для них медсанбат 409-й стрелковой. В боевой обстановке, когда нарастала угроза окружения ПМП и ДМП, последние, чтобы не оставлять раненых врагу, погружали их в имевшийся у них транспорт, оставляя медицинское и санитарно-хозяйственное имущество.

К тому, что уже было сказано об особенностях медицинского обеспечения боевых действий войск на тройском плацдарме, нужно добавить, что абсолютное большинство медсанбатов сводило медицинскую, в том числе и хирургическую, помощь к мероприятиям, обеспечивающим эвакуацию раненых и больных на восточный берег Грона. Медицинская служба 7-й гвардейской армии не ощущала недостатка в силах и средствах. Однако медсанбаты не могли оперировать раненых, срочно и безотлагательно нуждавшихся в этом. Как далеки от жизни слова В. А. Оппеля об этапном лечении: "Раненый получает медицинскую помощь тогда, когда он в ней нуждается, раненый эвакуируется тогда, когда позволяет его состояние здоровья". Об этом необходимо сказать еще и еще раз не затем, чтобы на светлую память ученого и редкостного по таланту педагога бросить тень. Нет и еще раз нет. А для того, чтобы врач вообще и военный врач в особенности прониклись мыслью, что не только патогенез ранений и заболеваний у солдат и офицеров действующей армии имеет свою специфику, которая неизбежно вносит коррективы в лечебные мероприятия, но и что в их объем и методы, а также в эвакуацию раненых и больных с неумолимой логикой включается боевая обстановка. Это диктует необходимость в каждом конкретном случае тщательно учитывать боевую обстановку с тем, чтобы смягчить ее неблагоприятное влияние на лечение и эвакуацию раненых и больных.

Теперь нужно сказать о медицинском обеспечении оборонительных боев войск 3-го Украинского фронта в Балатонской операции. В ходе ее 26-я армия оставила на западном берегу Дуная только 4 ХППГ и 1 ЭП. Все остальные госпитали были передислоцированы на восточный берег. Для эвакуации раненых начмедарм, кроме своих транспортных средств, был вынужден воспользоваться выделенными ему медицинской службой фронта десятью автомашинами, а также прибегнуть к мобилизации волов у местного населения. Всего за март потери в армии были незначительными. Раненых было 5312, больных - 2372 человека. В госпитали армии поступило 5763 раненых и больных, из них 1076 были эвакуированы во фронтовые госпитали.

Медицинская служба 57-й армии никаких изменений в дислокацию госпиталей в ходе оборонительных боев не вносила. Санитарные потери в армии за март составили 10233 человека, из них больных 3191.

Медицинская служба 4-й гвардейской армии имела на западном берегу Дуная 5 госпиталей и 1 ЭП. И только 27-я армия, находившаяся во втором эшелоне и не имевшая возможности разместить даже часть госпиталей на западном берегу Дуная, располагала их на восточном берегу.

Коечная сеть фронтового подчинения была перегружена. Госпитали, подчиненные ФЭП № 148, в городах Вайе, Суботице, Кечкемете, Кишкереше, Самборе при наличии 16000 коек имели на 15 марта 17664 раненых и больных. Управления же, подчиненные МЭП № 39, частью переместились ближе к восточному берегу реки Тисы в Сегед и Тимишоару. Они насчитывали 19700 коек, на которых нужно было разместить 30829 раненых и больных. И только в госпиталях фронтового ПЭП, имевшего 6000 коек, занято было только 2163 места. Но этого было слишком мало, чтобы рассчитывать на должное медицинское обеспечение предстоявшей Венской наступательной операции. Ходом событий в оборонительной Балатонской операции создалось положение, когда центр тяжести в осуществлении Венской операции пал на 3-й Украинский фронт. Ему были переданы из резерва Ставки 9-я гвардейская и из 2-го Украинского фронта - 6-я гвардейская танковая армии. Не все они 16 марта перешли в наступление. Это осуществили только 9-я и 4-я гвардейские армии, которые наносили главный удар на правом фланге в юго-западном направлении, севернее Секешфехервара. Для ускорения темпов наступления и последующего окружения 6-й танковой армии СС утром 19 марта была введена в бой 6-я гвардейская танковая армия, а 20 марта перешли к активным действиям 27-я и 26-я армии в северном направлении. Медицинская служба этих объединений имела время подтянуть свои учреждения на западный берег Дуная. В этом отношении в еще более выгодном положении оказались медики 57-й армии, войска которой перешли в наступление 29 марта. Медицинская служба фронта имела возможность освободить все госпитали, входившие в состав ПЭП № 209 фронтового подчинения, и передислоцировать их на западный берег Дуная. Сделала ли она это, ответ на данный вопрос можно получить, рассматривая Венскую наступательную операцию, а она, к сожалению, остается за рамками книги.

Мне больше не придется обращаться к 3-му Украинскому фронту, а значит, и к его командующему Ф. И. Толбухину, с которым я познакомился во время войны. Благодаря глубокому уважению к Федору Ивановичу, а также по долгу службы мне пришлось соприкоснуться с его страданиями, вызванными тяжелым недугом. Война уже была позади. В то время я работал министром здравоохранения СССР. Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин тяжело заболел. Его положили в больницу. Но трагический исход, к несчастью, был уже неизбежен...